Ответы на вопросы студентов и школьников о литературе

Журналист? Писатель?

- Правда ли, что журналист обязательно должен быть чуть-чуть писателем? И чем они принципиально отличаются? 
                                                              

                                                                                                          Настя, девятиклассница

Журналистика и литература, несомненно, родственники, но кем они приходятся друг другу, доподлинно неизвестно. То ли журналистика –  младшая сестра литературы, то ли (учитывая, что это одна из древнейших профессий) – ее родная мать.  Так или иначе, это очень похожие, но все-таки  разные виды словесного творчества. 
Журналистика – ремесло, профессия, которой можно научиться.
Писательство  – скорее призвание,  природный дар; он или есть, или  его нет. «Выучиться на писателя» невозможно в принципе.
Не каждый журналист  способен стать писателем.
Не каждый писатель способен работать журналистом.
Главное различие между журналистикой и писательством  (с точки зрения самого  пишущего) – в степени личной свободы.
Журналист – это «рабочая лошадь», у которой, к тому же, есть «хозяин».
Писатель – вольный художник,  пишущий в свое удовольствие.
Журналист всегда  в гуще людей и событий.
Писатель творит в одиночестве, в тиши своего кабинета.
В основе всех писаний журналиста – реальные факты, события, люди.
Писатель волен выдумывать своих героев и помещать их в самые фантастические ситуации. Вымысел – основа художественного письма.
При этом требования к языку и стилю журналиста гораздо менее высокие, нежели к языку и стилю писателя. В журналистике главное – что написано. В литературе важно – как написано.
Журналист пишет о сиюминутном. Писатель – о вечном. 
Статью в газету можно при необходимости написать за несколько часов.
Писатель может работать над своим романом хоть десять лет.
Журналист, взяв утром газету, видит плоды своего вчерашнего труда, но  живет газета всего один день.
Писатель порой годами дожидается издания своей книги, но и жизнь у книги – долгая.
В журналистике легче добиться успеха, сделать имя, нежели в литературе. Журналистикой можно заработать на жизнь, литература не только не кормит, но еще и требует немалых вложений – на издание книг, на их раскрутку…
Мой совет тем, кто, несмотря на все трудности этого пути, мечтает стать писателем: начинать лучше с журналистики. Поработав в газете, вы приобретете бесценный для писателя опыт и хорошее знание жизни.
И если у вас действительно есть литературный талант, он  рано или поздно прорвется наружу, заставит вас бросить все и засесть за повесть, рассказ, а то и роман.  Желаю успеха!

«Бродячие» сюжеты в литературе

Здравствуйте! Будучи неискушенным читателем и явно не глубоким специалистом, я очень хотела бы узнать Ваше мнение вот по какому вопросу. В истории литературы на сегодняшний день, как это принято считать, существует 31 сюжет с различными вариациями и переложениями на современную автору действительность. Я не очень хорошо знакома с современной литературой, но мне  интересно: а как современные писатели справляются с проблемой преодоления "банальщины" и "замученности" темы? Чье творчество Вы считаете по-настоящему оригинальным, свежим, необычным? Есть ли у нас авторы, сказавшие «новое слово» в литературе?                                                                                      
                                                             
                                                        С уважением, К.О., ученица 11-го класса.

Вопрос очень интересный. Коротко ответить на него трудно, но попробую.
Действительно, существует некое количество сюжетов, повторяющихся в мировой литературе. Борхес  считал, что «историй всего четыре»,  французский драматург Польти составил  список из 36 сюжетов, но дело не в цифрах. 
Заимствование  сюжетов  и создание на их основе новых произведений – дело обычное  и даже естественное в мировой литературе, поскольку вся она вышла из устных  преданий, мифов, легенд и сказок, сюжеты которых повторяются у разных народов мира.
Классический пример: великие западноевропейские сказочники – братья Гримм, Шарль Перро, Андерсен  –  черпали вдохновение в устном народном творчестве. В свою очередь, Пушкин позаимствовал ряд сказочных сюжетов  у западных авторов. «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» – поэтическое переложение  на русский язык «Белоснежки и семи гномов». «Сказка о Золотом Петушке», скорее всего, имеет  источником «Легенду об арабском звездочете» Вашингтона Ирвинга.  Есть свои первоисточники  и у других пушкинских сказок (и не только сказок).  
Все сюжеты Шекспира так или иначе были заимствованы – из исторических хроник, из античной литературы, из произведений предшественников и даже современников. Легенду о докторе Фаусте, продавшем душу дьяволу, интерпретировали многие  немецкие писатели, и первым был отнюдь не Гете, а живший за два века до него Иоганн Шпис.
Неисчерпаемый источник заимствований – сюжетов, имен, смыслов –  являет собой Библия.  Один из выдающихся образцов  присутствия библейских сюжетов в мировой художественной литературе – роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», его иерусалимские главы.  Свои библейские циклы есть  у всех великих поэтов, в том числе, таких близких нам по времени, как Иосиф Бродский. Так было и будет всегда, потому что сюжеты эти – не «банальные», а вечные.

Заимствование сюжетов, тем, персонажей, эксплуатацию чужих текстов  видим и в современной литературе. Повесть Галины Щербаковой «Вам и не снилось» – не что иное, как современное прочтение  «Ромео и Джульетты» (у героев даже имена шекспировские – Роман и Юля).  Гораздо более смелый эксперимент  с классическим сюжетом  проделал Борис Акунин. Он взял текст пьесы Чехова «Чайка», полностью  его воспроизвел и дописал к нему  еще один, пятый акт, в  котором представил несколько собственных, отличных от чеховской, версий развязки.
Вообще, для современной литературы, в особенности такого ее течения, как постмодернизм, характерно  скорее ироническое использование известных сюжетов и текстов, «стёб» по поводу классики и классиков, игра  в аллюзии и реминисценции (Пелевин, Сорокин и др.).
 Все это не значит, что современные авторы только и делают, что переиначивают старые сюжеты. Главным источником вдохновения служит писателю все-таки не литература, а  жизнь. Остросовременных произведений с оригинальным, «незамыленным» сюжетом написано довольно много. В прошлой публикации, отвечая на вопрос  о «легком чтиве» и «литературных дебрях», я уже называла имена наиболее известных и популярных сегодня авторов. Прямо скажем, нового Платонова  (на мой взгляд, это самый оригинальный писатель  в русской литературе ХХ века) среди них нет. Но из того, что мне самой удалось прочесть в последнее время, могу порекомендовать вышедший в прошлом году  роман Маргариты Хемлин «Клацвог» и другие, более ранние ее произведения, которые выделяются из общей массы не тем, про что, а тем, КАК они написаны.
На самом деле «свежесть» и «оригинальность» литературного произведения зависят исключительно от таланта автора, безотносительно к тому, использует он вечные сюжеты или придумывает свои.
«Талант – единственная новость, которая всегда нова» – сказал Пастернак.
А Ахматова в конце жизни написала такие строки:

Не повторяй – душа твоя богата –
Того, что было сказано когда-то.
Но, может быть, поэзия сама –
Одна великолепная цитата.

                                                                                
Как «Русский Букер» опозорился

- Как вы оцениваете итоги «Русского Букера»  - и книгу, получившую премию, и состояние российской прозы в целом?
                                                                                 Михаил Кругов

Решение жюри  «Русского Букера», отдавшего премию 2010 года книге Елене Колядиной «Цветочный крест», никакого отношения к состоянию российской прозы не имеет. Проза отдельно, а книга Колядиной отдельно. Присуждение  именно ей  столь престижной литературной награды – казус, каких еще не бывало в России.  Причины, побудившие нынешнее жюри (его состав каждый год меняется) принять  это странное решение, не понятны никому. Литературное сообщество  на редкость дружно возмутилось и отвергло этот выбор как оскорбительный.
А в чем, собственно, дело?    Череповецкая журналистка написала порнографический роман из русской жизни XVII века.  Написала плохо, безграмотно, пошло.  Кто-то  из критиков уже назвал это сочинение «срамным лубком», кто-то – «катастрофой» и «кошмаром», лично мне самым подходящим кажется  определение  «тошнотворная фигня».  Читать эту «фигню» физически невозможно, действительно испытываешь приступ тошноты и гадливости.  Прискорбно.
А русская литература, слава Богу, жива и здорова, пишутся и хорошие, умные книжки, есть что почитать. Но об этом мы поговорим отдельно.

«Легкое чтиво» или «литературные дебри»?

Стоит ли лезть в «литературные дебри» и читать сложные, подчас невозможные для понимания произведения, если легкое чтиво захватывает гораздо больший круг читателей?
                                                

                                                 Наталья Черноволова, 10-й  класс,
                                                 г. Комсомольское (Украина)

Стоит ли слушать классическую музыку, если есть легкая, понятная попса?  Надо ли смотреть  серьезное авторское  кино, если существуют блокбастеры?  Зачем вообще задумываться о жизни, ее смыслах, если можно жить легко и бездумно? Наивность вопроса, заданного Натальей, извиняет только ее юный возраст. Но в этом-то возрасте как раз и стоит давать побольше пищи уму и сердцу, стараться постичь жизнь во всей ее сложности. Литература в этом – лучший помощник. И прежде всего – литература классическая, о которой Наталья не упоминает, но которая никуда ведь не делась. Человек, знающий и любящий русскую классику, как правило, обладает хорошим литературным вкусом, и этот-то вкус не позволяет ему тратить время на легкое чтиво, развлекательную литературу, гламурные романы  и дешевые детективы (Дарья Донцова, Татьяна Устинова, Оксана Робски, Сергей Минаев и т.д.)
Да, среди современных писателей есть такие, в чьих писаниях трудно бывает разобраться не только молодому читателю, но и квалифицированному критику (Михаил Шишкин, Александр Иличевский, Владимир Шаров и др.) Это, конечно, литература  для «высоколобых».  И нет ничего удивительного, что большинство читателей ее отвергает, но она и рассчитана не на большинство, а на искушенное в чтении меньшинство, потому и называется элитарной литературой.
Но между этими двумя полюсами,  между массовой, коммерческой  и высокой, элитарной литературой есть довольно большой пласт, который с легкой руки известного критика С.И.Чупринина  стали называть сегодня мидл-литературой, имея в виду некую «золотую середину», или, как  любит говорить  сам автор термина, «нормальную литературу для нормальных людей».  С одной стороны, это весьма качественная литература, несущая в себе безусловную художественную ценность, с другой - она вполне доступна рядовому, неквалифицированному читателю.
Назову нескольких  современных авторов, работающих на этом уровне («этаже») литературного пространства:  Владимир Маканин, Александр Кабаков, Людмила Улицкая, Дина Рубина, Михаил Веллер, Борис Акунин, Ольга Славникова,  Майя Кучерская, Алексей Варламов, Дмитрий Быков, Захар Прилепин, Роман Сенчин, Александр Терехов и многие другие. 
Я думаю, именно таких авторов сегодня большинство.  Другое дело – как отличить, заметить их на книжном рынке?
Обзоры книжных новинок, аннотации к ним, короткие рецензии и серьезные критические разборы произведений современных авторов можно найти в «Литературной газете», «Книжном обозрении», «Литературной России», толстых литературных журналах – «Знамя», «Новый мир», «Дружба народов», «Москва» и др.  Я понимаю, что вы вряд ли станете выписывать и читать все эти издания, но  у них есть электронные версии в интернете, куда можно хотя бы иногда заглядывать. Мало того, собственно интернетовских литературных ресурсов существует сегодня великое множество. Это и электронные библиотеки, и многочисленные форумы по литературе,  и книжные интернет-магазины.  А шорт- и лонг-листы  национальных литературных премий, которые тоже  обязательно  выкладываются в сети, могут служить  рекомендательными списками для серьезного чтения.
Читайте, не ленитесь!

Литература мельчает?

Литературная форма все больше мельчает, художественная литература все больше становится похожей на публицистику, подавляющее число людей интересуют малые жанры – они все более популярны, более востребованы. Это мои личные ощущения. Мне кажется, или это общая тенденция, что крупные по объему произведения вымирают?  
                                                   

                                                                Галина, отделение журналистики, V курс.

Если под словом «мельчает» иметь в виду только размеры литературных произведений, то  можно согласиться с  такой постановкой вопроса. Хотя все не так просто.
«Малые жанры»  в литературе – это что? В традиционном понимании – рассказ, эссе, записки, дневники и т.п.  Но речь ведь не о них, правда? Речь, насколько я понимаю, все-таки о романе – самом  престижном для писателя и самом востребованном читателями  литературном жанре, который у нас на глазах действительно «мельчает», но в том лишь смысле, что произведения этого жанра становятся короче, приближаются к европейскому стандарту - примерно 200 страниц.
Это не значит, что сегодня вообще не пишут больших романов. Но вышедший несколько лет назад роман Максима Кантора «Учебник рисования», состоявший из двух толстенных томов общим объемом 1500 страниц, - скорее исключение.   Да и готов ли современный читатель осилить такую книгу?  Сам темп сегодняшней жизни препятствует этому. Краткость, скорость (и написания, и прочтения) становится одним из необходимых  требований не только в журналистике, но и в литературе.
Современные российские авторы  в массе своей действительно стали писать короче, фрагментарнее,  работать, что называется, на потоке, выпуская чуть ли не по роману в год. Такой темп диктуется, во-первых, книжным рынком, если они хотят на нем присутствовать, во-вторых, самим  литературным процессом с его ежегодным премиальным циклом, в который тоже надо успеть вписаться, если хочешь быть замечен и отмечен.
Что касается вопроса о смешении литературы и публицистики, то в этом нет ничего нового, так было всегда.  Литература вымысла больше востребована во времена спокойствия и стабильности, литература факта – во времена перемен, общественных волнений. Сегодня  как раз такие времена, и не удивительно, что  литература, которую сейчас называют нон-фикшн (не выдуманное), привлекает читателей больше. Многие  читатели  предпочитают художественным  текстам  -  мемуары, воспоминания, дневники, биографии, исторические хроники, публицистику.
Неожиданно популярным стал в последнее время жанр литературных биографий, выходящих в серии ЖЗЛ и вне ее.  При этом авторами жизнеописаний русских классиков выступают  современные писатели. Некоторые из этих работ:  книги  Дмитрия Быкова о Пастернаке,  Алексея Варламова  об Алексее Толстом, Людмилы Сараскиной  о Солженицыне, Павла Басинского   о Льве Толстом –  удостоены национальной литературной премии «Большая книга».  Они и правда большие, эти книги, – по  600 - 800 страниц, что не помешало им стать востребованными довольно  широким кругом читателей. Кстати, в книге П.Басинского  «Бегство из рая», которую я всем рекомендую прочесть,  вы найдете, помимо всего прочего,  ответ на вопрос, почему великий Толстой, автор самых длинных русских романов, к концу жизни отрекся от них и занялся писанием коротких, в несколько фраз, рассказов для крестьянских детей. 

                                                                        
Про «постельные сцены» и «ругательства»
1. Существует ли сейчас хоть один роман, из содержания которого исключены постельные сцены?
2. Насколько уместно использовать ругательства в литературных произведениях?

                                                             Антон Маликов, 3 курс,
                                                          кафедра журналистики

Вы правы, редкий роман обходится сегодня без эротических сцен и ненормативной лексики.  А почему?  Я вижу, как минимум, три причины этого феномена.
Первая. Таков ответ нашей литературы на отмену цензуры и воцарение свободы слова, которой каждый пишущий  распоряжается согласно собственным моральным и творческим установкам.
Вторая причина уводит нас в историю литературы. Одним из первых в мировой классике эротических произведений считается  античный роман «Золотой осел», написанный еще во II веке н.э. древнеримским писателем Апулеем.  И тут мы вспоминаем, что все античное искусство – это гимн плотской любви и обнаженному человеческому телу.  В средние века эта традиция то прерывалась, уходила в подполье (как несовместимая с христианской моралью), то снова возрождалась.  Знаменитый «Декамерон» Боккаччо  написан как раз в эпоху раннего  Возрождения (XIV в.). А в новые времена – времена модерна, пришедшего на смену классицизму, именно в чопорной Англии появился  первый эротический роман ХХ века – «Любовник леди Чаттерлей» Лоуренса. (Написанный в 1928 году, он находился под запретом вплоть до 60-х).
Если говорить о России, то  первые образчики  нецензурной, или, как ее иногда называют, «озорной»  поэзии  обнаруживаются в устном народном творчестве – похабных частушках, прибаутках, матерных  поговорках, загадках и даже сказках. Собранные и обработанные в  середине XIX века А. Афанасьевым   они известны как «Заветные русские сказки». Еще раньше, в  век Екатерины,  прославился своими «срамными одами» Иван Барков  - автор самой непристойной русской поэмы («Лука Мудищев»).
Нецензурные стихи были у Пушкина, Лермонтова и  многих других представителей «золотого века» русской литературы, но они не публиковались, а ходили в списках, среди близких друзей поэтов.  Отдали должное теме чувственной любви и русские писатели ХХ века, достаточно вспомнить Набокова, Розанова, Алексея Толстого…  Надо понимать, что вся литература такого рода существовала как бы на обочине основной – в высшей степени целомудренной русской литературы. Благодаря цензуре, одинаково жесткой что в царские, что в советские времена, она не имела выхода к массовому читателю и была знакома лишь специалистам.  Хотя случались и послабления. Известно, например, что первые советские издания романов Шолохова содержали мат в речи героев, а в более поздних изданиях его уже не было.
После окончательной отмены в нашей стране цензуры (1991 г.) на читателя обрушился вал произведений, обращенных к самым интимным сторонам человеческой жизни и самым низменным страстям человеческой натуры. Многие из них, кажется, только для того и были написаны, чтобы всласть употребить в них ненормативную лексику и вдоволь поупражняться в описании эротических сцен  («Николай Николаевич»  Алешковского, «Русская красавица» Ерофеева, «Тридцатая любовь Марины»  Сорокина).  Вообще-то, писатель волен писать, что ему вздумается. Но уважающие себя издатели должны, кажется, производить определенный отбор, основываясь на элементарных этических и эстетических нормах.  Не тут-то было!  Возникавшие в это время, как грибы, большие и маленькие книжные издательства изрядно потрудились, чтобы донести, наконец, до читателя и запретный русский фольклор, и полторы сотни лет пролежавшие под спудом непристойные тексты великих русских писателей, и, конечно, полупорнографические сочинения  современных авторов.  В погоне за коммерческим успехом издательства снабжают обложки  таких книг  заведомо  рекламными «предупреждениями»:  «Внимание: ненормативная лексика!» или, как это было в случае с романом «Самовар» Михаила Веллера: «Это очень неприличная книга». Тем самым перекладывая всю ответственность на читателя: хочешь – читай, не хочешь – не читай, мы тебя предупредили.
Вот вам третья и, пожалуй, главная причина. Книжный  рынок, побуждающий многих  современных  писателей  обращаться в своем творчестве не к духовному «верху» человека, что всегда было отличительной чертой русской литературы, а к его телесному «низу». Апофеозом этого устремления вниз стал скандальный роман Е.Колядиной «Цветочный крест», тем не менее, удостоенный в прошлом году престижной литературной премии, что вызвало резко негативную реакцию культурного сообщества.
Несколько слов скажу о сугубо литературном аспекте этой темы. На самом деле написать эротическую сцену архисложно, это достаточно трудная творческая задача, и далеко не каждый, даже хорошо пишущий автор способен с ней справиться. В русском языке действительно немного слов, которые годятся для описания телесной любви  и при этом не относятся к обсценной лексике. Не в медицинских же терминах ее описывать! Вот и появляются пошлости типа  «розовых бутонов» и «острых кинжалов».
К сожалению, я не знаю в современной русской литературе автора, который справлялся бы с этой задачей более или менее достойно.  Так что, в конечном счете, все дело в мастерстве писателя и наличии у него чувства меры.  А с другой  стороны -  в требовательности читателя и наличии  у него эстетического вкуса.  Если люди перестанут  покупать и читать растиражированную коммерческими издательствами пошлость и порнографию, то,  возможно, когда-нибудь  и явится у нас автор, который сумеет воплотить эту тему  высокохудожественно.
Кстати, почитайте стихи Веры Павловой.