Случай Скуратова

   Ситуация вокруг отставки генерального прокурора хоть и не получила еще окончательного разрешения, но уже высветила, и довольно полно все грани нынешнего политического кризиса в России. Это и кризис морали, и кризис права, и кризис кадровой политики, и кризис власти, и – в конечном счете – кризис государства.
   Рассмотрим некоторые наиболее очевидные приметы и признаки этих многочисленных кризисов, причудливым образом сфокусировавшихся на фигуре генерального прокурора Скуратова.
   Начнем с того, что может казаться во всей этой истории главным, но на самом деле таковым не является. С морали.
   Итак, однажды выяснилось и стало общеизвестным, что человек, состоящий в должности генпрокурора пользуется услугами проституток. Стало ли это известие откровением для общества? Поколебало ли оно сложившиеся  в нем на сегодняшний день нравственные устои? По большому счету – нет. Скорее, все мы были неприятно удивлены,  и только. Тому есть свое объяснение. Общество наше давно переступило тот порог нравственной чувствительности, за которым подобные вещи уже не воспринимаются как потрясение. Распущенность, в том числе сексуальная, царит и царствует в современной России, глядит на  нас бесстыжими глазами с обложек глянцевых журналов, со страниц газет и новомодных книг, с теле- и киноэкранов, видеокассет, с эстрадных и театральных подмостков. Именно оттуда она, эта распущенность, пришла в повседневную жизнь и быстро стала почти нормой среди молодежи, подростков, в творческой тусовке, в том слое, который именует себя «новыми русскими». Групповой секс, девушки по вызову, однополая любовь – кого теперь этим удивишь! Напротив, все это считается признаками «истинной свободы», «раскрепощения личности». И  если таков нынче уровень морали в обществе, то справедливо ли  требовать иного от тех, кто этим обществом управляет? Вообще-то, справедливо. И все мы хорошо помним, как лидеры нынешнего режима на этапе прихода к власти декларировали свою гораздо более высокую в сравнении с предшественниками нравственную чистоту. С тех пор много воды утекло и много случилось такого, что заставило даже сторонников новой власти с начала усомниться в «святости» тех, кто ее олицетворяет, потом и вовсе забыть о ней.
   Достаточно вспомнить откровения бывшего президентского телохранителя о нравах в Кремле, уголовные дела Собчака и Станкевича, историю с коробкой из под ксерокса,  «книжный» скандал Чубайса и компании, банные приключения бывшего министра юстиции Ковалева… Что это, как не аморальные в своей сути действия и поступки людей, облеченных властью и призванных являть собой пример высоконравственного и безукоризненного поведения? И что это, как не свидетельства все углубляющегося морального разложения самой властной верхушки.
   На фоне этого общего кризиса морали «забавы» генпрокурора не выглядят чем-то из ряда вон выходящим (тем более что аналогичные примеры из заокеанской жизни еще так свежи в памяти).
   Замечу кстати, что во всей этой истории Скуратов проявил себя человеком явно неискушенным – и в качестве  Дон Жуана (иначе не попался бы так элементарно),  и в качестве высокого госчиновника (у них все же есть  чувство самосохранения), и даже в качестве профессионала  (оперативный работник с минимальным опытом позаботился бы о гарантиях безопасности).
   И вот тут пора перейти к другой грани  выявленного скуратовской историей политического кризиса. Речь пойдет о кризисе кадровой политики Кремля. Юрий Скуратов – четвертый по счету «демпрокурор» России. С каждым из его предшественников был связан свой скандал, чем, собственно, они нам и запомнились. Степанков – тем, что передал материалы не завершенного расследования по делу ГКЧП немецкому журналу «Шпигель»; Казанник – тем, что отказался подчиниться президенту, требовавшему от него  не выполнять постановления Госдумы  об амнистии членов того же ГКЧП; Ильюшенко – и вовсе темной историей с приобретением каких-то автомобилей, за что он даже угодил а тюрьму. И вот теперь Скуратов, обвиненный  последовательно  в самых разных грехах: сначала в аморалке, потом -  в злоупотреблении служебным положением, потом  в махинациях с недвижимостью, потом – чуть ли не во взяточничестве. Если и этого окажется недостаточным,  следует, видимо, ожидать совсем уж жутких разоблачений – уж не убил ли он кого часом?
   Логично  задать вопрос: что же у нас за страна такая и что же у нас за такие кадры, что даже генеральные прокуроры оказываются сплошь нарушителями закона и даже преступниками?
   Ответ простой: всякий раз на эту должность, одну из ключевых, в государстве ставили людей, неготовых ее исполнять, не доросших до нее, не соответствующих ей  ни по своему профессиональному опыту, ни по личным качествам. Скуратов – не исключение. На ниве юриспруденции от всю жизнь занимался наукой, но не практикой, никогда не работал в органах прокуратуры. В советские времена такая кандидатура просто  не могла бы возникнуть на горизонте. Но когда подбирали замену отправленному в тюрьму Ильюшенко, хотели, видимо найти человека тихого, неприметного,  малоопытного, которым легко было бы управлять. Именно таких людей подбирают и на другие должности, имея в виду не пользу для государства, а только удобство для президента и его администрации. И посмотрите, как помельчали за эти годы наши «силовики»! Да и не только они. Достаточно вспомнить прошлогоднего премьера Кириенко.
   Практически на всех важнейших государственных постах все годы правления Ельцина идет кадровая чехарда. Сменилось 6 премьеров, десятки вице-премьеров, несчетное число министров, в том числе 7 директоров ФСБ, 4 министра внутренних дел, по 3 министра иностранных дел и обороны, 7 глав администрации президента и д.т. Многие из них своей деятельностью нанесли стране непоправимый ущерб – те же Чубайс, Гайдар, Кириенко, те же Грачев, Ерин, Козырев… В последнее время проявилась еще одна тенденция, свидетельствующая о почти полном исчерпании Ельциным своего кадрового потенциала: происходят повторные назначения ранее отставленных кадров (Степашин, Черномырдин, еще раньше – Березовский) или один и тот же человек назначается на две должности сразу (Бордюжа, Путин), а то еще возникает и вовсе никому не известный, даже внешне никак не подходящий под данную должность человек способный лишь окончательно ее дискредитировать (Юмашев, Волошин). Очевидно, что  чем меньше времени будет оставаться до окончания второго срока  президентства Ельцина, тем острее будет кадровый кризис в России, тем все более маргинальные кадры будут заступать на освобождающиеся места в госструктурах.
   Кстати, именно по этой причине, непросто будет найти замену и генеральному прокурору после всего, что случилось сначала с Ильюшенко, теперь со Скуратовым. Лишь очень отчаянный человек может решиться сесть в это кресло. И дело не только в том, что срок его пребывания в должности будет объективно ограничен президентским сроком Ельцина. Последние события показали, что эта должность становится в России реально опасной.              
   Если бы у нас в стране осуществлялась обязательная скрытая видеосъемка за всеми государственными чиновниками, а попался один Скуратов, тогда  можно было бы и не связывать происшедшее с особенностями его профессиональной деятельности на посту прокурора. Но ясно, что скрытая съемка проводилась целенаправленно и целью ее был именно Скуратов, и стал он такой целью по той только причине, что является генеральным прокурором. Другими словами  сначала было чье-то большое желание подцепить его на крючок, а потом он на этот крючок попался. Конечно, сам виноват. Конечно, не будь  таким дураком и помни, кто ты есть. Но нас с вами должны во всей  этой истории  интересовать не личные комплексы Скуратова, а ситуация, когда преступный мир бросает открытый вызов правоохранительным органам, когда эти органы становятся стороной, обороняющейся от нападения. Не слишком ли часто в последнее время погибают милиционеры, горят здания УВД, взрываются подъезды ФСБ и оказываются совершенно беспомощными прокуроры? Но в случае со Скуратовым особенно важно выяснить, кто же именно осуществил (заказал) видеозапись и шантаж. И вот почему.
   Есть все основания думать, что в данном конкретном случае под общепринятым понятием «преступный мир» скрывается не пресловутая «братва», а люди вполне респектабельные, более того, что называется, «свои», то есть принадлежащие к одной со Скуратовым категории высокопоставленных чиновников. И если это так, то речь надо вести о качественно ином уровне противостояния преступности и правоохранительных органов, ведущим, по сути, к кризису права.
   Как показали последние события, сегодня  российская прокуратура не может  беспрепятственно и безнаказанно для самой себя провести ни одного расследования, затрагивающего интересы кого-либо из высокопоставленных или даже просто известных личностей. Мало того, что сама эта личность тут же поднимает на ноги всех и вся, так еще и СМИ начинают фиксировать и комментировать буквально каждый шаг следователя, заранее объявляя эти шаги  незаконными. Последний пример – освещение в СМИ дела Березовского. Из обыкновенного  вызова на допрос сделали событие  национального масштаба и отслеживали буквально по минутам, в прямом эфире, словно это был запуск космического корабля. Додумались даже звонить по сотовой связи следователю Волкову в кабинет и спрашивать, как проходит допрос. Странно, что он не послал нахалов куда подальше. Но нормально работать, находясь под неусыпным взглядом телекамер, прокуратура не может и не должна, это не тот орган, чья повседневная деятельность может быть до такой степени открытой и прозрачной.
   История со Скуратовым показала: в схватке между преступным миром и  правоохранительной системой и пресса, и – главное – верховная власть в лице президента и его администрации зачастую выступают отнюдь не на стороне правоохранительных органов. Вспомним, как блокировалось расследование дела о коробке из-под ксерокса или о гонорарах за ненаписанную книгу, не говоря уже о более серьезных экономических и финансовых преступлениях. В стране, погрязшей в преступности, коррупции и злоупотреблениях, до сих пор по-настоящему не привлечен к ответственности ни один чиновник федерального уровня. Фактически создана новая «каста неприкасаемых», и Кремль скорее готов пожертвовать тремя генпрокурорами, чем одним Березовским. Эта позиция верховной власти и есть самое большое препятствие для отправления в наше стране правосудия.
   Парадоксальность ситуации состоит в том, что сам президент находится сейчас под угрозой обвинения в целой череде уголовных преступлений. Когда говорят и пишут об импичменте, обращают внимание только на  формальную сторону дела: наберут в Думе 300 голосов или не наберут, поддержит обвинения Совет Федерации или не поддержит, сможет рассмотреть это дело Верховный суд или не сможет. Но содержание выдвинутых против президента обвинений даже не обсуждается. А ведь они  тяжелейшие. Только в Чечне преступные действия федеральной власти стоили жизни сотням тысяч наших соотечественников. Что в сравнении с этим «забавы» Скуратова, изменившего только своей жене и навредившего только самому себе? Президент заявляет генпрокурору: « Яс вами работать не буду!» Но еще больше оснований у генпрокурора, надзирающего за соблюдением законности в стране, сказать: « Я с вами работать не буду!» А также – у парламента, у Конституционного суда, у всего общества. Кто обвиняемый? Кто обвинитель? Все смешалось в нашем доме – России.
   Налицо полномасштабный кризис власти, выразившийся на этот раз в том, что Кремль оказался не в состоянии сместить с должности генпрокурора, а Федеральное Собрание не согласилось выполнить политический заказ президента на это смещение. Вообще усилия, прилагаемые Кремлем для снятия с должности Скуратова, неадекватны самой проблеме. Втянуты ФСБ, МВД, Московская прокуратура, государственный канал телевидения, возбуждено уголовное дело, сняты с должности глава президентской администрации  и главный кремлевский правовед, заангажирована пресса, а все без толку, воз и ныне там. Кажется, сил затрачивается не меньше, если не больше, чем на борьбу с натовскими бомбежками, а результат такой же – нулевой. Почему?
   Что касается позиции Совета Федерации, то она предельно ясна. Да, в отношении лично Скуратова проявлено сочувствие. Но одного этого было бы недостаточно, чтобы принять то решение, которое дважды принимал СФ. Вся процедура отстранения сопровождалась массой слишком очевидных нарушений и просто обманом. Сначала шитый белыми нитками обман о внезапно поплохевшем состоянии здоровья; потом использование полученного незаконным путем анонимного компромата; затем - спешное ночное возбуждение (прямо в Кремле) уголовного дела; потом – сомнительное в своей законности отстранение от должности, опечатывание кабинета, смена охраны… Все это вместе – нагромождение суетливых, беспомощных, непрофессиональных и неприличных действий. Участвовать в этом, соглашаться с этим – значит поощрять и обман на государственном уровне, и нарушение закона и использование любых недозволенных методов. Совет Федерации в большинстве своем не захотел в этом участвовать, и правильно сделал.
   Но не последнюю роль сыграло то обстоятельство, что вопрос о генпрокуратуре – одна из немногих дарованных Конституцией возможностей, когда СФ может проявить собственную политическую волю.  И СФ этой возможностью воспользовался.
   Что касается позиции президента, то Ельцина всегда, во всех конфликтных ситуациях волнует не польза для государства и общества, а личная «победа». Он всегда озабочен только тем, чтобы не проявить слабость, а проявить силу. Хотя обстоятельства всякий раз требует от него проявить нечто другое – мудрость. Так было и в 91-м, и в 93-м, и в 94, и в 96-м году. Так и сейчас. Как это ни парадоксально, но и сегодня, как и во всех предыдущих кризисных ситуациях, речь идет, по сути, о сохранении Ельциным своей власти. Только на этот раз угроза ей исходит не от ГКЧП, не от мятежного парламента и не от разочарованных избирателей, а от Генеральной прокуратуры, слишком близко подобравшейся к обитателям Кремля. Под конец своего правления Ельцину очень не хочется громких разоблачений в близком кругу. Совсем уж бесславный получится конец.
   Вот это и есть главное. За всей шумной, долгой, неприличной историей генпрокурора Скуратова стоит не забота о моральном облике государственного чиновника, не забота о строгом соблюдении норм права и даже не забота о  чистоте кадров, но одна и всепоглощающая забота  - об удержании власти. Все, что может представлять хоть малейшую угрозу должно быть без промедления отброшено, даже если для этого придется палить из танков, фальсифицировать итоги голосования или использовать в качестве главного аргумента грязный компромат.
   Отличие нынешней ситуации от прежних состоит в том, что впервые президент никак не может добиться своего, хотя на этот раз «противник» совсем не силен, скорее даже слаб. Тем нагляднее политическая немощь президента и тем очевиднее, что в само конституционное устройство России заложена конфронтационность, способная в любой момент взорваться кризисом.
   Чем же дело кончится? Самым худшим из российских вариантов – затяжной неопределенностью. Скуратов еще долго будет оставаться в странном положении оставленного в должности, но не допущенного к работе генпрокурора. В президентской администрации будут упорно собирать на него новый компромат и грозиться «уж теперь сказать о нем все» (непонятно, кто им мешал сказать «все» с самого начала, если конечно было что сказать). Совет Федерации пока не будет возвращаться к этому вопросу, поскольку у него для этого нет формального повода. И все будут ждать результатов голосования в Думе по импичменту. А вот тогда – в зависимости от итогов – президент предпримет третью попытку. Если голосование в Думе окажется не в его пользу, он может сделать «шаг доброй воли» - согласиться с решением Совета Федерации оставить Скуратова в должности (на какой-то срок) в обмен на поддержку СФ. Если же импичмент не пройдет уже в самой Думе, президент, скорее всего, снова внесет  в СФ предложение по увольнению генпрокурора,  но уже на других условиях, например, в обмен на сохранение (конечно, временное) правительства Примакова.
   В любом случае ясно, что Скуратов будет сейчас выступать в роли «размена» в предстоящих политических комбинациях. И только в этом качестве он еще будет какое-то время присутствовать на политической сцене. О полноценном возвращении его на должность генерального прокурора, по-видимому, говорить не приходится.
   Чему учит случай Скуратова? Тому что «моральный кодекс» политика в современной России имеет как бы две разные редакции. Согласно первой, можно делать все, что заблагорассудится – наживаться за счет государства, переводить огромные средства за границу, обзаводиться там недвижимостью и, в общем, жить в сове удовольствие. Как в том анекдоте: «… чтобы у нас все было, и нам за это ничего не было». Название этой редакции морального кодекса строителя капитализма - «Если ты лоялен президенту…» Другая редакция гласит, что всякий твой шаг, всякое  сказанное тобой слово, а уж тем более малейший проступок будут самым суровым образом оценены и наказаны. Нет проступка – тебе его помогут совершить, но уж потом и спросят по полной программе. Как вы сами понимаете название этого строгого варианта морали – «Если ты не лоялен президенту».
   Этот материал уже был готов к печати, когда стало известно о новых перестановках в правительстве. В очередной раз один человек (Степашин) будет исполнять в государстве две должности, притом совершенно разные, никак между собой не связанные. Дефицит кадров,  дефицит лояльных людей. Забота не о пользе дела, забота об удержании власти. Очередной «силовой вариант» там, где на самом деле требуется не сила, а мудрость. Да где ж ее взять?

29 апреля 1999 г.